К его пальцам прижались горячие обветренные губы в мольбе, по ладони потекли горячие слезы:

– Не бросайте меня, я боюсь. Я боюсь его. Если он снова сбежит? Он хвастался, что у него связи в полиции. Он сбежал из тюрьмы, у него много денег, он всех подкупит. Я верю только вам, вы честный и хороший. Только вы стали меня слушать, вы поверили, что он похищает женщин и убивает их. Он убил их всех, он говорил мне, говорил и смеялся. Рассказывал, как они кричали от боли, обещал, что и я тоже умру в страшном мучении. Что мой сын станет сиротой. Что мое тело не найдут. Он убил их всех и утопил в болоте тела. А-а-а… нет, нет, я не хочу умирать, я не хочу в болото, нет! Нет! Нет!

Женщина вдруг соскочила со своего места и заметалась по салону, ударяясь о сиденья. Врач кинулся удерживать ее, но Надежда выгнулась всем телом в дикой судороге, она начала кричать во все горло:

– Нет, нет, он снова напал! Спасите, он убивает меня! Спасите, спасите! Он задушит меня!

Лев перехватил тонкие плечи, прижал бьющуюся в конвульсиях женщину к себе:

– Тише, это был врач. Все в порядке, Надя. Я с вами. Мы хотим помочь.

Запыхавшийся фельдшер сгреб осколки разбитых ампул ногой в сторону:

– Ну, так не пойдет. Мы пациентку не довезем в таком состоянии. Вам с нами надо до больницы, видите, что творится. У меня и успокоительных не осталось.

– Ладно, ладно, – опер махнул рукой на него. – Давай тогда стартуй как можно быстрее, – он набрал в смартфоне номер Сладкевича. – Павел, мне придется с потерпевшей в больницу ехать. Я допрошу ее по дороге, постараюсь узнать, как он ее похитил и удерживал. Нашли что-нибудь?

Голос майора был мрачен:

– Тайник с вещами. Документы остальных женщин, одежду.

Гуров выругался и сник. Он понимал, что значит страшная находка. Вряд ли остальные похищенные живы, повезло лишь Хваловой – ее Афанасьев просто не успел убить из-за полицейской облавы. Остальные, скорее всего, мертвы, поэтому он снял все улики, которые могли помочь опознать тела, и спрятал. А сами трупы, как и сказала Надя, захоронены в ближайшем болоте. Лев сухо отчеканил:

– Вези его в РОВД на допрос. Хвалова говорит, тела в болоте. Проверь по карте ближайшие топи и отправь туда людей на поиски. Я закончу в больнице, потом сразу на допрос в РОВД. Адвоката к нему не пускай, в одиночку закрой. Никаких контактов, скажи Афанасьеву, я готов с ним договариваться.

– Будет сделано, господин полковник. Местность уже прочесывают, сейчас выставлю координаты для поиска. МЧС со спецоборудованием задействуем, – голос Сладкевича звенел от напряжения.

Лев положил трубку и краем сознания успел похвалить Павла, как быстро тот влился в свою должность, зря майор сомневался, что будет не на своем месте. Надежда, затихшая у его ног, прошептала:

– Я все расскажу. Ради девочек я расскажу об этом звере, чтобы вы знали его настоящее лицо.

Глава 7

Пока врач устраивался на переднем сиденье рядом с водителем, машина плавно трогалась, покачиваясь на ухабах деревенской дороги, женщина настраивалась на откровение. Надя приникла головой к коленям опера, зажала в кулачках ткань брюк, не замечая ничего вокруг, заговорила тихо:

– Люда говорила мне, что подозревает – у Афанасьева есть кто-то прикормленный в органах. Только подозревала, ничего конкретного, правда, он так лихо избавлялся от жалоб и заявлений. Ничего ему не делалось, закрывали и тут же отпускали. Поэтому Рыкова написала десятки жалоб, даже министру лично. Наверно, и вас прислали из-за них, чтобы разобраться в ситуации со стороны. Вы чужой для города человек, с независимым мнением. Как только появились в этом змеином гнезде, они все задвигались, испугались, что вы выведете их на чистую воду. Вы смогли с ними справиться. Вы поверили мне, начали искать бедных женщин, которых он убил. Я так была рада, наконец дело сдвинулось с мертвой точки. Ждала вас в тот вечер у дома в машине. Вышла из дома, чтобы не пугать сына. Он уже взрослый, слышит и все понимает. Помню, как меня позвал голос Сергея, я повернулась в шоке, откуда он здесь, а дальше темнота. Я даже не успела рассмотреть лицо, да и зачем. Я узнаю голос бывшего мужа из миллионов. Дальше очнулась в темноте в каком-то подвале. Пыталась освободиться от веревок, мычала из-за кляпа во рту, но ничего не получилось. Я ждала, что вы меня найдете, освободите, а вместо этого пришел он. Это жестокое животное! Я не могу называть его человеческим именем. Он не мужчина, он – зверь! Когда Афанасьев появился в подвале, то начался ад. Он окунал меня головой в ведро с водой и держал, пока не начинались судороги. Потом поднимал за волосы и смеялся в лицо, говорил, что ему нравится смотреть на мои страдания. Что я отвечу за всех, кто посмел пойти против него. Рассказал, как других он тоже мучил, мстил за причиненное волнение, за дни под домашним арестом, деньги, потраченные на взятки и адвоката. Каждый раз, когда моя голова оказывалась в ведре с ледяной водой и мне не хватало воздуха, каждый раз, когда я дергалась и чувствовала смерть рядом с собой, я молилась. Я просила моих подруг мне помочь. Выжить. Увидеть сына. Отомстить за них. Не знаю, сколько я была в том подвале – сутки или трое, я не различала времени. От пыток, боли теряла сознание, приходила в себя мокрая на ледяном полу в подвале. Когда его не было очень долго, у меня получилось снять веревки, почти получилось. Об сучок на бревне я содрала узел, развязала ноги и выбралась наверх. В тот момент Афанасьев успел вернуться, он был в ярости. Схватил меня, ударил ножом, я споткнулась и упала ему под ноги. Это меня спасло. Я бы не справилась с ним, вы же видели. Он гораздо больше меня и сильнее. Нож прошел мимо – по лицу. От страха и пыток не было сил